Глобализация и капитализм
<h3onmousedown="return false" onselectstart="return false"; style="text-align: justify;">1. Две сущности глобализации.
Сначала вспомним обыденный смысл слова глобализация. Оно произошло от латинского слова globo (шар, Земной шар). Глобализация – процесс, идущий с ранних стадий развития цивилизаций. Обмен продуктами культуры (навыками и техническими средствами, растениями и животными) создал человечество.
Считается, что первым ввел в литературу слово «глобализация» Карл Маркс. Исходя из универсализма Просвещения, Маркс развил утопию возникновения глобальной системы капитализма под эгидой Запада, а затем, посредством пролетарской революции, – тоже под эгидой Запада – превращение человечества в единое глобальное гражданское общество без государства (коммунизм). Эта утопия не состоялась, русская революция пошла по пути «строительства социализма в одной стране», несмотря на оппозицию ортодоксальных марксистов.
Процесс глобализации, как тип процесса, затрагивающего все человечество и создающего единое коммуникационное пространство, зародился задолго до формирования современной цивилизации Запада. Не будет преувеличением утверждение о том, что первой в истории глобализационной волной явилась неолитическая революция. Возникнув однажды в некоем локальном этническом очаге производящий тип хозяйствования (земледелие и скотоводство) с поразительной быстротой распространился по всему миру. По глобализационному типу осуществлялся также переход от каменного века к веку меди и железа.
Современные глобализационные волны определили планетарное распространение новых технологических укладов, новых образцов техники.
Компьютер, интернет, мобильный телефон – все эти недавние изобретения сегодня уже прочно вошли в жизнь человека в разных уголках планеты. Благодаря глобализации были установлены стандарты качества жизни (и не только материальные). На их основе выработаны нормы по защите человеческого достоинства. Человек, благодаря современным коммуникационным технологиям и современному транспорту, получил широкие возможности быть приобщенным к сокровищнице мировой культуры.
Чаще всего говорят о глобализации как новом типе мироустройства, который устраняет барьеры, мешающие движению потоков вещей, денег, идей и социальных форм. Она меняет образ жизни примерно трети человечества. Эта треть соединена Интернетом; огромные суммы денег молниеносно перемещаются по миру, поддерживая производство, торговлю и потребление. Сотни миллионов молодых и одинаково образованных людей сидят у экранов и играют он-лайн – это их страсть. Другие сотни миллионов живут с наушниками на голове, поглощены музыкой. Глобализация дала им наслаждения, почти сравнимые с наркотиками, но допустимые обществом. На Земле возникли виртуальные глобальные народы, созданные общими ценностями и благами, общими символами и грезами.
Этим нельзя пренебрегать. С этими «народами» можно объясниться только в диалоге, осторожно излагая опасения и устремления обеих сторон. Люди, которых жизнь научила подходить к реальности рационально, подумают о той цене, которую придется платить за эту сладкую жизнь – и найдут слова объяснить это друзьям.
В широкий обиход понятие «глобализация», как считается, вошло с легкой руки Маргарет Тэтчер. Показательно, какой смысл вкладывала «железная леди» в этот термин. Уже уйдя из «большой политики», она дала развернутое пояснение на этот счет. Маргарет Тэтчер указывала, что она не согласна с теми, кто считает, что государству пришел конец. Институт государства, по ее мнению, должен быть сохранен, но в виде государства определенного типа, соотносящегося с западным представлением о демократии. Что же до мирового глобализационного устройства, то оно раскрывается следующими выносимыми Тэтчер положениями: «На самом деле западная модель свободы реальна и универсальна, а ее вариации обусловлены лишь культурными и прочими особенностями... Из этих размышлений вытекают определенные выводы, касающиеся международной политики. Только Америка имеет моральное право, а также материальную основу, позволяющее занимать место мирового лидера. Судьба Америки неразрывно связана с отстаиванием ценностей свободы в глобальном масштабе. Ближайшие союзники Америки, в особенности союзники из англоязычного мира, должны рассматривать миссию Америки как основу для выработки своей собственной миссии… Нравится вам это или нет, но в «холодной войне» победу одержал Запад. И все же главным победителем являются Соединенные Штаты. Только Америка имеет все необходимое, чтобы возглавлять в соответствии со своим историческим и философским предназначением дело борьбы за свободу, и я это приветствую». Все более чем определенно: глобализация это гегемония победивших в «холодной войне» Соединенных Штатов Америки.
Конечно, сама категория глобализации сравнительно недавнего происхождения. Но глобализационная практика имеет давнюю историю.
Издревле на почве различных цивилизационных общностей генерировались концепты создания мировой империи. Александр Македонский, Август, Чингисхан, Тамерлан – этот ряд можно продолжить. Мировая империя предполагала, во-первых, глобальное господство, во-вторых, глобальную десуверенизацию покоренных. Для того чтобы установить господство одного суверена, надо было десуверенизовать всех остальных.
Таким образом, в глобализационной практике издревле обнаруживалось две, неоправданно отождествляемые, составляющие. Первая составляющая – коммуникационная, связанная с научно-техническим прогрессом, объективно расширяющим скорость и пространство коммуникаций, преодолевающим замкнутость отдельных сообществ. Вторая составляющая глобализации - идеологический проект.
В чем же заключается сущность глобализации, как идеологического проекта? Известный американский мыслитель Ноам Хомский дает следующее определение данного явления: «Глобализация – это результат действий влиятельных государств, особенно США, которые вбивают торговые и прочие соглашения в глотку народам мира, чтобы корпорациям и богачам было легче господствовать в экономике самых разных стран, не имея перед их населением никаких обязательств».
«Войной нового типа» определял глобализацию известный российский мыслитель Александр Зиновьев. Субъектом этой войны в понимании Зиновьева выступает даже не Запад, и не США, а некое наднациональное сверхсообщество. Именно оно разгромило в «холодной войне» СССР, а теперь подавляет оставшиеся в мире анклавы национальной суверенности. Мы для обозначения этого сверхсообщества используем понятия «новый политический класс», «мировой финансовый олигархат», «мировой бенефицариат».
Мировые империи прошлого строились, как правило, за счет военной силы. Но военная сила есть лишь средство. Наряду с ней могут быть использованы и другие средства. Но и войны, как классический инструмент глобализации, не исчезают.
В результате каждой масштабной войны, начиная с периода наполеоновских кампаний, усиливались позиции мирового олигархата. При этом количество национальных государств, обладающих реальным суверенитетом, сокращалось. Заключаемый по итогам каждой из войн пакт о мире являлся пунктом временной остановки на пути к системе глобального доминирования.
К любому из таких пактов может быть предъявлено обвинение в несправедливости, в заложенных внутренних противоречиях. Но, как известно, худой мир лучше доброй ссоры.
Постановка акцента на противоречия и несправедливость означает практически ревизию системы, выстроенной на признании легитимности заключенного пакта. А если пакт о мире нелегитимен, то это означает новую войну. То, как историческая ревизия итогов Первой мировой войны привела к новой мировой войне хорошо известно. Сегодня предпринимаются попытки ревизии итогов Второй мировой войны, Ялтинско-Потсдамской системы. То, что это может привести к новой мировой войне – очевидно. Акторы ревизии истории являются в этом смысле акторами развязывания новой войны.
Но здесь речь идет не вообще о глобальных процессах в человечестве, а об особой программе – попытке создания Нового мирового порядка. Она сопровождается мифологией, которая служит идеологическим прикрытием. Без всякого Нового мирового порядка люди умели очень быстро обмениваться своими достижениями.
Например, под давлением мировых СМИ многие привыкли считать глобализацию «объективным» процессом, на который невозможно влиять. Поразительна сила внушения. Речь ведь идет не о стихийном явлении, а о социальном процессе, который имеет своих идеологов, организаторов, сообщников.
Следует отметить, что Великая Отечественная война на время подорвала утопию мирового господства на основе национал-социализма – создания социализма в странах Запада с превращением «отсталых наций» во внешний пролетариат. Создание советского блока, достижение СССР военного паритета с Западом «заморозили» глобальные проекты мирового господства. Баланс сил стабилизировал мироустройство, которое сложилось после Второй мировой войны – хотя и в формате «холодной войны».
Гласная разработка программы новой глобализации сдвинулась в академическую сферу (например, в рамках Римского клуба) и была завуалирована. Открыто эта программа была предъявлена в годы перестройки в СССР, а в 1992 г. ее концепция была сформулирована в книгах.
В основу программы положена доктрина неолиберализма – фундаменталистское учение ХХ века, далеко отошедшее от идей классического либерализма. Это учение в принципе исключает понятие страны, территории и границ. Культуролог Леонид Григорьевич Ионин пишет: «Оно ориентируется на абстрактного человеческого индивидуума как носителя определенных прав и свобод; государство — продукт договора абстрактных индивидуумов, и его конкретное тело (территория) имеет случайный характер. Поэтому либеральная экспансия не имеет границ, ибо потенциал универсализации безграничен. Логически она завершена, когда абстрагированию подверглось все. Отсюда следует логическая связь либерально-демократической идеологии с доктриной глобализации».
Глобализация – часть волны постиндустриализма, вырастающей из кризиса индустриальной цивилизации. По каким структурам ударила эта волна? Какие новые риски таятся в ее глубинах? Эманации кризиса бывают опасны, как новые болезни, вызванные мутациями вирусов, против которых человек не имеет иммунитета.
Кризис индустриализма приобрел во второй половине ХХ века черты системного. Почти во всех терминах, обозначавших главную суть будущего общества, присутствовала приставка пост-. Мы говорим о себе и соседях: постсоветское пространство. Это – признак кризиса. Мы еще не знаем, что представляет собой наш общественный строй. А что за строй на Украине, в Молдавии, в Киргизии?
На Западе также свое общество называют постэкономическим, постмодернистским и даже постцивилизационным. И эта приставка пост- отдает «чувством увядания». Ведь футурологи не смогли дать сколько-нибудь убедительной картины будущего.
За последние 20 лет глобализация оставила много следов своих копыт. Здесь мы лишь приведем краткий перечень тех воздействий на хозяйство, которые оказывает глобализация. Заметим, что человечество – сложная система с огромным разнообразием цивилизаций, культур, типов жизнеустройства, социальных и политических режимов. Хозяйство – это сгусток бо́льшей части человеческих отношений, срез всей системы национальной культуры.
Посмотрим, как глобализация изменила систему капитализма и ее ядро – частное предпринимательство, бизнес. Мы в России пытаемся строить капитализм, и это знание для нас актуально.
Когда мы для краткости используем условный термин «бизнес», мы имеем в виду тот контекст, который в каждой точке пространства и времени дополняет экономическую модель множеством самобытных смыслов. Здесь формационный подход недостаточен: даже хорошо изученная модель «капитализм» оказывается совсем разной в США, России или Таиланде. Более того, она оказывается разной в США 1930 годов, 1980-х или сегодня.
Итак, рассмотрим теневые эффекты программы «глобализация». Приведем главные выводы ведущих западных аналитиков.
2. Глобализация ведет к дезорганизации хозяйства, дезинтеграции общества и десуверенизации национальных государств.
В 2002 году президент Международной социологической ассоциации Ален Турен таким образом сформулировал вызов, перед которым оказалось общество как основная форма человеческого общежития: «Мир становился все более капиталистическим, все большая часть населения втягивалась в рыночную экономику, где главная забота – отказ от любого регулирования или экономического, политического и социального контроля экономической деятельности. Это привело к дезинтеграции всех форм социальной организации, особенно в случае городов. Распространился индивидуализм. Дело идет к исчезновению социальных норм, заменой которых выступают экономические механизмы и стремление к прибыли».
Эти формулировки трагичны. Другие социологи и философы (Скотт Лэш и Джон Урри) вносят поправку: они считают, что глобализация принесла с собой «конец организованного капитализма». Они называют это состояние переходом от национально организованных обществ к «глобальной дезорганизации». Урри пишет (2003): «Глобализация видится как формирующаяся новая эпоха, как золотой век космополитической “безграничности”. Национальные государства и общества не в состоянии контролировать глобальные потоки информации».
У многих мыслителей, принадлежащих к совершенно различным сегментам общественной мысли, вызывает обеспокоенность, прежде всего, выхолащивание национальных традиций и национальных ценностей. Разрушение национальной самобытности приводит, в свою очередь, к девальвации национального государства, а то и к его десуверенизации.
Существует множество способов десуверенизации. Для «поражения» суверенитета теперь уже нет необходимости применять вооруженную силу.
«Хочешь легко победить страну ¬– начни кормить ее своей пищей». Это слова русского царя XVI века Ивана Грозного. Уже в шестнадцатом веке существовало понимание того, что подчинение одних государств другими может осуществляться не только военными, но и экономическими методами.
Возможно ли сочетание глобализации с сохранением суверенности национальных государств? Глобализация как коммуникативный обмен не противоречит государственным суверенитетам. Каждое национальное сообщество дает миру в рамках этой модели свой уникальный продукт, отражающий ее самобытность, культурное лицо. Но для глобализации как реализуемого идеологического проекта национально-государственные суверенитеты есть препятствие, пережиток доглобализационной эпохи.
Английский социолог 3игмунт Бауман так поясняет явление утраты территории национальным государством: «Властители приобретают подлинную экстерриториальность, даже если физически остаются на месте. Их власть полностью и окончательно становится “не от мира сего” – не принадлежит к физическому миру, где они строят свои тщательно охраняемые дома и офисы, которые сами по себе экстерриториальны».
Эта «глобальная дезорганизация» и отступление национального государства – продукт глубокого кризиса.
Предложение Римского клуба превратить человечество в «глобальную систему, управ¬ля¬е¬мую благотво¬ри¬тельной диктатурой технократической элиты» – утопия, которая будет стоить огромных жертв. Устроить «глобальный человейник» (как назвал это философ Александр Зиновьев) невозможно, сложные системы существуют, пока обладают достаточным разнообразием.
Хочется добавить в этой связи высказывание, приписываемое Николасу Рокфеллеру. Конечная цель финансовой олигархии была определена им как «чипизация человечества». В приоритете – «достижение полной и безоговорочной победы «мира потребительства» как унифицированного материала для моделирования будущего глобального гражданского общества. Во многом этот мир уже создан. В нем под лозунгом «Потребление — двигатель экономического развития» осуществляется глобальная манипуляция общественным сознанием, устраняются даже малейшие ростки духовности, исторических традиций, национальной культуры и самобытности, препятствующие глобализации финансовой меркантильности.
Объектом агрессивного консьюмеризма стали все категории граждан – от подростков до стариков. Это то, что один из основателей мирового общественного форума «Диалог цивилизаций» Джагдиш Капур справедливо называл «armament protected consumerism — защищаемое вооруженной силой общество потребления» . Можно говорить даже о появлении особого типа человека – «человек потребляющий».
Французский социолог Клод Леви-Стросс писал в «Структурной антропологии»: «Не может быть миpовой цивилизации в том абсолютном смысле, котоpый часто пpидается этому выpажению, поскольку цивилизация пpедполагает сосуществование культуp, котоpые обнаpуживают огpомное pазнообpазие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Миpовая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кpоме как коалицией, в миpовом масштабе, культуp, каждая из котоpых сохpаняла бы свою оpигинальность... Священная обязанность человечества – охpанять себя от слепого паpтикуляpизма, склонного пpиписывать статус человечества одной pасе, культуpе или обществу, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает фоpмулами, пpиложимыми к целому, и что человечество, погpуженное в единый обpаз жизни, немыслимо».
Еще раз подчеркиваю, что фундаментальная угроза, исходящая от глобализации – ослабление национального государства. Как сказал американский социолог Сэмюэл Хантингтон, мы «стали свидетелями постепенного отмирания твердого государства – “бильярдного шара”, принятого за норму со времен Вестфальского мира».
По его мнению, «возникает сложный разнообразный и многоуровневый международный порядок, который сильно напоминает средневековый». И это – не метафора. Боевики ИГИЛ вводят социальные и юридические нормы времен глубокого средневековья. Масштаб гуманитарной катастрофы в провинциях Ливии и Ирака невозможно оценить. В руинах Сирия – оазис арабской культуры и Просвещения.
Но примеры отдельных стран не передают сути процесса. Вернуться из ХХI века в «международный порядок, который сильно напоминает средневековый» – это катастрофа для человечества в целом. Это значит – опять частные наемные армии, феодальные войны и Крестовые походы, только уже с ядерным оружием. Такие катастрофы наносят такой удар по культуре, что в системах жизнеустройства возникают «странные аттракторы» – изуверские установки и мировоззренческие системы, о которых еще недавно никто не мог и помыслить.
Подорванное так государство перестает выполнять функцию защиты ресурсов нации, а ведет их контрабанду через разорванные границы. Коррумпированные политики и чиновники создают всемирную «серую зону» – преступный интернационал, где и принимаются решения по выгрызанию пространства национальной жизни.
Этот конфликт интересов рано или поздно должен стать в повестку дня диалога цивилизаций – поверх идеологии и политики. На нынешнем распутье это вопрос экзистенциальный.
Право существует лишь на территории государства, «закрытой» границами. Здесь рынок можно обуздать. Но глобализация «отвязала» рынок от права национального государства, возник «рынок без границ». Он теперь не ограничен ни государством, ни национальной культурой. В этих условиях теряют силу все институты, а значит, исчезает и правовое пространство. Нации превращаются в население, гражданственность разъедается аномией.
На этом фоне уже не видна «тихая война». Подрыв национальных государств и систем права уже привел к тому, что финансовые спекулянты могут безнаказанно разорять целые континенты и вывозить из разоренных стран сотни миллиардов долларов, обесценивать труд мил¬лио¬нов людей. Коррупция, созданная глобализацией, имеет транснациональный характер, а локально она охватывает весь государственный организм и превращает его в средство разрушения, как перерождённые в рак клетки организма. Так, помимо явной, складывается параллельная «теневая» цивилизация.
Возник особый тип финансовых войн – организованные атаки на национальные валюты. Но главным новшеством стали системные операции против национальных экономик, в которых с помощью финансовых махинаций доводят страну до кризиса, обесценивают ее предприятия, а затем скупают их по дешевке.
Государство сокращает свои контрольные функции – и возникают уклады почти рабского типа, а новые богатеи вливаются в глобальную элиту. В мире возникают зоны, где проживают «общности, которые нет смысла эксплуатировать». Эти люди исключаются из «внешнего пролетариата» метрополии и возвращаются к натуральному хозяйству. Но этому населению не оставят его лесов, степей и недр. Глобализация – это посткапиталистический этап, капитал отказывается эксплуатировать большую часть населения Земли. А значит, исчезают и рынки.
В первые два десятилетия средний класс Запада аплодировал глобализации – она позволила вывезти трудоемкие и грязные производства в страны «развивающихся рынков». Западные левые наконец-то осознали, что все население Запада в целом, включая рабочих, является эксплуататором и получает большие доходы от труда рабочего класса периферии (потому-то компартии практически исчезли).
Сначала корпорации США стали переводить свои сборочные цеха в специальную зону на севере Мексики. Там возникли особые заводы, которым платили не деньгами, а бартером, частью готовой продукции. В 2000 году в Мексике насчитывалось уже около 2 тыс. сборочных заводов, на которых трудилось 1,34 миллиона рабочих. Зарплата на этих заводах была в 11 раз меньше, чем в таких же цехах в США. Эта система расширялась, начался вывоз промышленных предприятий разных отраслей и из Европы – в основном в Азию. И настал момент, когда масса работников, включая и средний класс, оказалась «общностью, которую нет смысла эксплуатировать». Предприятия «уехали» искать более выгодные места – глобализация!
Это привело население «слабых» стран Запада в шок – социальное государство рухнуло, государственный долг огромен, давать субсидии безработным не из чего. Об этом неминуемом результате предупреждали, но никому не хотелось верить. Произошла деиндустриализация, как в 1990-е годы в России.
Теперь там лелеют новую утопию – возвратить рабочие места из Азии в страны Запада. Это пообещал премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон в Давосе: «Это свежий драйвер роста. Великобритания должна стать страной возвращения экономики».
Излагал он эту доктрину антиглобализма невнятно: «Мы говорим о рабочих местах для инженеров, менеджеров, адвокатов. Потому что защита собственности, свобода слова и верховенство закона – это основа стабильности экономики и успехов в бизнесе... Этот тренд затрагивает все отрасли экономики. Рабочие места возвращаются из Китая в английский Лидс, а из Индии в Уэльс… Кроме того, мы вкладываем миллиарды в инфраструктуру, в том числе в дорожное строительство».
Можно сказать, что правящая верхушка США допустила большую ошибку, положив в основание доктрины глобализации мессианскую убежденность, что ее назначил Господь управлять миром. Как только исчез СССР, который периодически приводил ее в чувство, этот «гегемон» в мировой политике наломал столько дров, что по сути массы людей воспринимают США как «государство-изгой». Да, в 1990-е годы мир был напуган их иррациональными действиями, но сейчас повсюду в мире началось осторожное сопротивление. В общем, человечество не желает отдавать на заклание глобализации свои национальные государства. Это суровые механизмы, но без них в нынешнем мире народам просто не выжить.
Вот признание «The Washington Post»: «Когда Россия запретила импорт сельскохозяйственной продукции из США, Евросоюза, Канады, Австралии и Японии, глобализация внезапно начала распадаться на части гораздо быстрее, чем кто-либо ожидал… Сегодня стало не только возможно отвергнуть мантру глобализации об игре, в которой нет проигравших, во имя иных ценностей и иного рода политики. Это происходит прямо сейчас. И если такое может произойти в России, то и другие страны от этого тоже не застрахованы».
Точнее, именно санкции США против России поставили крест на глобализации – ведь ее терпели, хоть и с трудом, как программу соединения стран, а не дискриминации то одной, то другой страны.
3. Глобализация – программа безжалостная, она неминуемо порождает войны.
Вспомним первую хорошо описанную волну глобализации, порожденную быстрым развитием мореплавания, экспедициями и Великими географическими открытиями, которые совершил нарождающийся капитализм. Эта глобализация вызвала практически непрерывную мировую колониальную войну в течение четырех веков. В этой войне были уничтожены целые народы и цивилизации, переселены миллионы и обращенных в рабство людей.
Потом, как ответ, на большей части Земли произошли национально-освободительные войны, в которых смерть тоже скосила большой урожай. Да и Первая мировая война была продуктом этой первой волны глобализации Нового времени, она вызрела в лоне империализма. Перед той войной прямо говорили, что назревающая война – результат глобализации.
Уже накануне краха СССР в западной литературе, помимо апологетики предполагаемого Нового мирового порядка, стали появляться предупреждения. Что выделялось в процессах, которые нарастают на наших глазах? В 1990 г. влиятельный деятель миpовой политики, советник Пpезидента Фpанции Фpансуа Миттеpана и пpезидент Евpопейского банка pекон¬стpукции и pазвития Жак Аттали написал книгу «На поpоге нового тысячелетия».
В ней он дает такой прогноз: «В грядущем новом мировом порядке будут побежденные и по¬бедители. Число побежденных, конечно, превысит число победи¬те¬лей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят. Они окажутся в за¬гоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них ник¬то не станет обращать внимания из-за простого безpаз¬личия. Все ужасы XX столетия поблекнут по сравнению с такой каpтиной».
В 2006 г. он утверждал, что если «триумфальный марш денег» продолжится до его логического конца, то рынок приведет к гиперимперии. Она будет глобальной, создающей огромные состояния и ужасающую нищету. Она «погрузит человечество в пучину регрессивного варварства и опустошительных битв при помощи оружия, которое сегодня немыслимо ... Противостоять друг другу будут государства, религиозные группировки, террористические организации и бандиты-одиночки. Это может привести к уничтожению человечества».
Глобализация неизбежно ведет к возникновению нового типа войны – не мировой, а всемирной «молекулярной», которую будут вести выброшенные из общества люди против остатков государства. Это мы уже наблюдаем и в Африке, и в Азии, да и в Европе. А организованная в арабских странах мятеж-война – уже огромное предприятие. Куда будут двинуты кочевые контингенты наемников-«мятежников»?
Вот недавний пессимистический вывод французского журнала «Atlantico»: «После окончания холодной войны многие аналитики утверждали, что порожденная глобализацией экономическая взаимозависимость позволит не допустить возникновения войн. Однако, если судить по всем рассмотренным выше примерам, скорее складывается впечатление, что глобализация с ее экономической взаимозависимостью сегодня наоборот становится синонимом напряженности».
Признаки «гибридной» глобальной войны уже видны.
Вот, пресса пишет о «весенней кампании на нефтяном фронте глобальной финансово-экономической войны». В феврале в США состоялась конференция «Рынок нефти в 2015 году». В главном докладе сказано, что падение цен на нефть 2014 г. происходило при равновесии спроса и предложения.
Содокладчик отметил, что цена на нефть будет во многом определяться ситуацией на рынке «бумажной нефти», т.е. определяется действиями спекулянтов, а также политических и финансово-экономических государственных и надгосударственных структур. Факт, что цены на нефть стали элементом глобальной финансовой войны, признан американским истеблишментом.
А нам говорят, что глобализация – механизм взаимовыгодного сотрудничества.
Но такие миссии – относительно «мягкий» элемент гибридной войны. Важные функции в ней выполняют разного рода «черные интернационалы» и контингенты боевиков с неопределенными идеологиями. Во многих точках мира они подрывают структуры национальных государств, участвуя в организованных гибридных войнах – чаще всего с этническими и религиозными прикрытиями, которые обычно служат только маской.
Иногда поддержка, оказываемая им со стороны глобальной теневой элиты, столь велика, что внутри государств образуются преступные анклавы, приобретающие признаки государственности. Речь идет о криминализации целых регионов и о возникновении «серых зон», из которых уходит государство.
А надо, наконец, нашим либералам признать, что капитализм не выживет без государства и права.
4. Глобализация породила «новых кочевников».
Следует отметить, что понятие капитализм сегодня уже не отражает сложившуюся реальность. Нужен новый категориальный язык для описания современной системы мироустройства. Эта новая система могла бы быть условно определена как «посткапитализм». Если в основе экономики классического капитализма лежит конкуренция и свободный рынок (т.н. «манчестерский капитализм»), то новая модель характеризуется глобальной управляемостью. Социальная система классического капитализма описывалась Карлом Марксом как антагонизм двух классов – буржуазии и пролетариата. Новая социальная модель выстраивается как пирамида глобальной корпоратократии. Финансовая система капитализма рассматривалась через формулу Деньги–Товар–Деньги (штрих). Современные финансовые схемы глобальной эмиссии выстраиваются иначе – Деньги – Деньги (штрих 1) –Деньги (штрих 2). Политически капитализм соотносился, говоря в категориях Маркса, с буржуазной демократией.
Новая политическая модель ничего общего с демократией, в классическом ее понимании как народовластия, не имеет. Сам институт государства оказался фактически приватизирован новым политическим классом глобального олигархата. Произошла и аксиологическая инверсия. Классический капитализм коннотировал с духом буржуазного предпринимательства, культом денег, превратившихся в самоценность. Аксиология посткапитализма – это аксиология потребления, гедонизма.
Произошел распад права, на котором держался капитализм, утрачены качественные различия в происхождении денег. Они опять «не пахнут» – исчезли различия между легальной и преступной экономикой.
Разрушение биполярной модели мирового развития привело к мутации всей правовой и политической базы международных отношений. Вроде бы ушли основополагающие антогонистические противоречия двух мировых систем: капиталистической и социалистической. Более того, распалась сама политическая система, выстроенная вокруг СССР, а политические наследники СССР отказались от этой идеологии и провозгласили себя частью западной системы во главе с США. Был провозглашен конец «холодной войны», а Фрэнсис Фукуяма даже провозгласил «конец истории». Но, как мы наблюдаем сегодня, мир не стал ни более справедливым, ни более безопасным. Локальные конфликты стали более ожесточенными и кровопролитными.
Глобализация – это всемирное перераспределение богатства, и в пространстве, и в социальной структуре. Ограбление периферии идет путем затягивания в долговую ловушку, затем приватизации и скупки национальных ресурсов, включая природные. МВФ, ставший важным инструментом глобализации, навязывал податливым странам внеш¬ний долг, «как ящик дарового виски алкоголику» (по выра¬жению одного эксперта). Когда удавка за¬тянута, займы прекращаются и у должников начинают выворачивать карманы. По данным ООН, залп кредитов начала 80-х годов позволил МВФ вы¬грести из бед-ных стран в 1985-90 гг. вдвое больше денег, чем было дано в долг.
Глобальная финансовая система – это инструмент глобальной финансовой олигархии по ограблению развивающихся стран и созданию системы с глобальным доминированием США.
Примером может послужить то, как Федеральная резервная система США и Банк Таиланда вызвали экономический коллапс Таиланда. В период с 1990 по 1997 г. Центральный банк Таиланда создал для таиландских компаний структуру, стимулирующую их к заимствованиям в иностранной валюте за рубежом. Такие заимствования достигли значительных размеров.
В то же время Центральный банк осуществлял монетарную политику, которая привела к краху таиландской валюты в 1997 г., вызвавшему банкротство многих таиландских компаний, резкий рост безработицы и крупный экономический кризис. Следовательно, корпоративные заимствования в иностранной валюте создают настолько большие риски, что такие заимствования осуществлять не рекомендуется. Международные банкиры и иностранные центральные банки обычно призывают компании и страны (особенно при наличии значительных национальных активов, таких как сырье и материалы) к привлечению значительных иностранных заимствований. Такие заимствования можно использовать как рычаг для значительного экономического давления и извлечения прибыли.
Бестселлером стала «Исповедь экономического убийцы» писателя Джона Перкинса (2004 г.). В продолжении своей «исповеди» (2007 г.) он пишет, как был «организован» внешний долг Индонезии, и завершает этот эпизод так: «Эти цифры свидетельствовали о том, что мы загнали Индонезию в такую долговую яму, из которой она не сможет вылезти самостоятельно, если, конечно, не будет во всем потакать желаниям наших корпораций. Что и говорить, мы, экономические убийцы, в данном случае сработали на совесть».
Обслуживание долга и краткосрочные долги Индонезии составляли 300% ВВП. Это привело к тому, что в 2002 г. 52% населения жило менее чем на два доллара в день. А в США сейчас внешний долг 17 трлн. долл., у ЕС 18 трлн. – и ничего!
В этой связи также следует обратить внимание на факт зависимости Центральных банков стран от Федеральной резервной системы. Цепочка зависимостей выглядит технологически следующим образом. Национальные экономики нуждаются в деньгах. Но деньги эмитирует не государство, а Центральный Банк. Центральные Банки в подавляющем большинстве современных стран – это не государственный институт, а частное, независимое от государства учреждение.
Но это учреждение зависимо от ФРС, которое, в свою очередь, независимо от правительства Соединенных Штатов. Стоит только перекрыть канал ФРС – ЦБ – национальные экономики, и страна, столкнувшись с финансовым дефицитом, оказывается в состоянии коллапса. В этой связи вопрос о статусе ЦБ оказывается ключевым вопросом в теме национального суверенитета. Это хорошо понимают во многих странах мира, но поделать реально с создавшимся положением ничего не могут.
Глобализация резко облегчила теневому и криминальному бизнесу задачу уклоняться от налогов и отмывать «грязные деньги». Так, в Италии за 2002 2012 гг. в ходе аудита банковских счетов было выявлено свыше 1 трлн. долл. подозрительных вкладов. В Швейцарии в государственном аудите банков было обнаружено около 1,5 тыс. подозрительных финансовых сделок, общим объёмом в 3,3 трлн. долл.
Спекулятивный капитал в его нынешней форме легко идет на союз с преступным миром. Этот союз соединил две мощные финансовые и организационные структуры – легальную и теневую, придав им новые степени свободы и маневра.
Надо вспомнить и «кочевников поневоле» – массовые передвижения трудовых мигрантов из бедных или терпящих бедствие стран. Глобальная экономика гонит людей в богатые страны в поисках заработка. Они оказываются дискриминируемыми по национальному или религиозному признаку или по статусу мигранта.
Мигранты в инонациональном окружении по большей части живут в состоянии перманентного стресса. Миграция разрушает родственные, семейные связи. Живя в состоянии неопределенности, не имея возможности взять на себя долгосрочные обязательства, молодые мигранты не решаются создавать семью.
Вырванные из своей этнической культуры, из привычных социальных сетей и семей, эти «кочевники» образуют в принимающей стране особые общности, часто полиэтнические, нередко с обостренным самосознанием (гиперэтничность). Это создает и латентные, и открытые конфликты, что углубляет раскол общества.
Более того, и для большой части местной молодежи проблема формирования семьи в условиях глобализации становится похожей на ту, с которой сталкиваются мигранты – возникает «синдром кочевника». Немецкие социологи семьи этим объясняют небывалое увеличение возраста вступления в брак и уменьшение числа детей в семьях. И в среднем классе богатых стран возникла неуверенность в надежности своего статуса в условиях глобализации.
В докладе Римского клуба «Первая глобальная революция» будущее в среднесрочной перспективе (к середине ХХI века) видится так: «Способны ли мы представить мир будущего, в котором кучка богатых наций, имеющая новейшее вооружение, защищается от огромного количества голодных, необразованных, не имеющих работы и очень злых людей, живущих во всех остальных странах? Такой сценарий, вытекающий из современных тенденций развития, не предвещает ничего хорошего… Совсем нетрудно представить себе бесчисленное количество голодных и отчаявшихся иммигрантов, высаживающихся из лодок на северном побережье Средиземного моря… Приток мигрантов может вызвать резкое усиление “оборонительного” расизма в странах въезда и способствовать установлению в них на волне популизма диктаторских режимов».
5. Глобализация – крайне кризисогенная система.
Те кризисы, которые возникают как цепной процесс по всему миру, принципиально отличаются от кризисов капиталистической экономики модерна. Они вырастают из хаоса или неопределенности финансовых потоков в необычных масштабах и с необычной динамикой.
На глобализацию возлагали слишком большие надежды, однако они оказались тщетными – она так и не стала инструментом для разрешения экономических кризисов. Напротив, именно глобализация, которая разрушила структуру мирового хозяйства, которая выстраивалась как система национальных государств с определенным международным правом и приемлемой прозрачностью финансовых каналов, стала порождать кризисы нового типа. Мировой кризис 2008 г. вызвал жесткое неприятие глобализации и свободного рынка.
Жак Аттали реконструирует процесс вызревания кризиса 2008 г. и особо отмечает роль в нем идеологии глобализации: «В стране, где на протяжении двух веков было возможно абсолютно все, опьянение властью слов и игнорирование суровой действительности превратилось в идеологию… Протестантская Америка, которая делала первые шаги вместе с кальвинизмом, ставя во главу угла бережливость и труд, теперь культивирует мысль о том, что Бог ее выбрал и гарантирует победу именно ей…
4 марта 2008 г. на Уолл-стрит инвестиционный банк Bear Stearns оказался на грани банкротства, потеряв 13 400 млрд долларов от сделок на деривативах (13,4 террадолларов – больше ВВП страны!)… Сейчас мы имеем дело со сложной системой, своего рода “големом”, не имеющим цели и способным одновременно служить человечеству и все разрушать на своем пути. Ибо ему неведомы этические нормы и чувства».
Когда в банке на Уолл-стрит обнаруживается недостача триллионов долларов, происходит крах множества средних и малых банков во многих странах – переплетение и скорость финансовых потоков делают невозможным контроль в режиме реального времени. А крах средних и малых банков – разорение местного бизнеса.
Исполнительный директор Европейского совета по международным отношениям Марк Леонард сказал: «взаимозависимость, которая ранее считалась экономическим благом, теперь стала угрозой».
Он добавил: «Никто не готов терять преимущества глобальной экономики, но все крупные державы задумываются о том, как защитить себя от ее рисков, военным или иным путем. После 25 лет пребывания во все более тесной связи друг с другом, похоже, мир намеревается заново разделить себя».
Философы и политики предупреждают, что природа явлений, возникших в ходе глобализации, имеет неопределенный характер. Это значит, что кризис становится перманентным. Сложность глобальной финансовой системы вышла за рамки рационального контроля. Это – крайне опасная, эсхатологическая ситуация. В 30-е годы ХХ века подобный «реактор», вышедший из-под контроля, стоил Европе бедствие мировой войны.
Да, многие говорят, что сама структура глобализации нуждается в глубоком преобразовании. По словам Аттали, оно требует немедленной реализации – «пока кризис не углубился настолько, что никто не сможет доверять рынку, а демократия будет не в силах справиться с големом, которого сама и создала. Тогда личная свобода, на которой базируются и рынок, и демократия, станет виновным номер один».
Какая безответственность – создавать такие глобальные риски!
***
Каковы пути выхода из кризиса распада глобализации? Колесо истории нельзя повернуть вспять. Как любое сложное явление, глобализация многоаспектна. Она принесла с собой много бед, но вместе с ними – новые возможности коммуникации людей, новые технологии в самые дальние уголки мира. Можно ли ограничить глобализацию, сохранив то позитивное, что она принесла?
Для этого требуется интеллектуальное и духовное усилие всех локальных цивилизаций и культур – общее дело человечества. Кризис капитализма и присущего ему индустриализма оказался фундаментальным. Остановить его маховик трудно, всем надо подняться на новый уровень знания и нравственности. Требуется поистине вселенский диалог.
Первым шагом могло бы быть изменение модели глобализации: отказ от утопии разрушения национальных государств, их объединение в большие интеграционные проекты посредством экономических и культурных связей. Это защитило бы мир от попыток установить господство одной подавляющей все силы. Ведь кризис первой глобализации начала XX века разрешился именно так, установив равновесие сил двух проектов – западного и советского. Но сейчас потенциал разнообразия гораздо больше. Признаки этого очевидны. МЕРКОСУР и ЕВРАЗЭС – лишь первые ласточки будущего мира, состоящего из комплементарных множеств.